понедельник, 11 февраля 2019
10:26
Доступ к записи ограничен
В человеке всё должно быть. (С) Патологоанатом
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
вторник, 05 февраля 2019
В человеке всё должно быть. (С) Патологоанатом
12.07.2016 в 06:52
Пишет npotapen:URL записи11.07.2016 в 18:51Пишет lekai_:
Список списковURL записи
На нашем соо можно найти "Подборки ориджиналов и РПС-фиков по жанрам и тематике".
А еще на просторах интернета есть следующие тематические списки
— Азия - список 1, 2, 3
— Ангел-хранитель
— БДСМ
— Военная, армейская тематика
— ВУЗ. Любовь.
— Вынужденный брак
— Драма, ангст
— Заклятые друзья
— Здоровье: пост 1, 2, 3
читать дальше
Список каталогов "Библиотеки фанфикшена по SPN" по жанрам и темам:
читать дальше
Если вы знаете еще ссылку на тематические подборки ориждей и РПС - поделитесь с нами
четверг, 23 июля 2015
В человеке всё должно быть. (С) Патологоанатом
Лис все ещё размышлял о красоте своего спутника, когда чей-то голос, бархатный и тихий, с легкой хрипотцей, обволакивающий и убаюкивающий, но в то же время будоражащий, вырвал его из задумчивости.
-Нэдзуми…
-Моё имя-Нэдзуми.
Кицунэ повернул голову на голос, Горыныч СНОВА заговорил))) Духа так порадовал сей факт, что он не раздумывая бросился обниматься со змеем. Не удержавшись, они оба повалились на кровать. Упс…
Змей лежал на спине, волосы его рассыпались по атласному покрывалу этого странного ложа, глаза мерцали прекрасными изумрудами из-под полуопущенных пушистых черных ресниц. А лис лежал на его груди, касался подушечками пальцев его теплой кожи, чувствуя ,как под ней перекатываются крепкие мышцы. Он смотрел в глаза змею и не знал что сказать. А тот, в свою очередь, не пытался о чем-то спросить и вообще заговорить. Мгновение… Ещё одно… Нэдзуми приподнял голову и легко поцеловал Кицунэ в уголок губ. В правый. Едва касаясь, боясь спугнуть момент или получить в челюсть, кто знает?! Опустил голову обратно на постель и продолжил вглядываться в лицо лиса. Облизнулся и уловил на губах таящий привкус губ того, кто сейчас лежал на его груди. Яблоки и карамель. Змей улыбнулся. Кицунэ находился в прострации после поцелуя, не зная, что и думать, что сказать и вообще как поступить?! Но тут зеленоглазый парень улыбнулся. Мгновение-второе… Кицунэ сам начал целовать щеки и шею Нэдзуми. Но вдруг остановился и смущенно посмотрел на юношу.
- В чем дело? – тихо спросил змей, поглаживая его по волосам. – Ты передумал?
- Нет, не передумал, - поспешно ответил лис. – Просто… Просто запри дверь…
Горыныч, усмехнувшись, кивнул и, спрыгнув с кровати, подошел к двери и запер на замок. Сердце Кицунэ бешено стучало в груди, тело горело, он не мог поверить в реальность происходящего.
- У тебя вид девственницы, теряющей невинность в брачную ночь, - насмешливо заметил Нэдзуми, неторопливо приближаясь к духу. Он разглядывал его грудь, так услужливо обнаженную перед ним и его откровенный взгляд вынудил Кицунэ еще больше смутиться. Его сердце ёкнуло, когда Горыныч стал раздеваться – медленно, так, чтобы лис смог подробно разглядеть это великолепное тело – мускулистое и сильное…
Нависнув над Кицунэ и упершись коленом в постель, Нэдзуми повалил юношу на спину. Кицунэ порывисто выдохнул воздух, а в следующее мгновение горячий язык юноши скользнул ему в рот, заставив его застонать. Близость Нэдзуми действовала на него как крепкое вино: с каждой секундой лис пьянел всё больше и больше. Ладони горели нестерпимым огнем и, чтобы погасить это огонь, он прикоснулся к груди змея , с наслаждением ощущая под гладкой кожей крепкие мускулы, затем опустил руку вниз – проведя пальцами по атлетическим кубикам на животе, и ниже, ниже…
- Ты такой красивый, - прошептал Кицунэ.
- А в каком месте я особенно красивый? – спросил Горыныч, кусая его за мочку уха. – Наверное, там, где ты сейчас меня трогаешь?
- Тебе не нравится? – хмыкнул Кицунэ вместо того, чтобы смутиться.
- Ты мог бы делать это смелее. Юноша приподнялся, освобождая духа от тяжести своего тела. Он прикоснулся к ремню на брюках Кицунэ, однако не стал расстёгивать его, а, нащупав сквозь ткань возбуждённый орган, стал мять и сжимать его, лаская. Вскрикнув, Кицунэ выгнулся ему навстречу, его тело жаждало прикосновений Нэдзуми, в глазах всё затуманилось и потеряло очертания… Нэдзуми, горящим взором, наблюдавший за выражением лица лиса, расстегнул, наконец, его ремень. Молния на брюках издала жалобный звук, а затем Кицунэ лишился остатков своей одежды.
-Нэдзуми! – всхлипнул Кицунэ, когда увидел, что юноша склонил голову к его бедрам. Пальцы Нэдзуми сжали ягодицы Кицунэ – крепко, оставляя после себя синяки, а губы сомкнулись на разгоряченном члене, помедлили немного, затем начали свое движение. Сначала неторопливо, дразнящее, затем все быстрее и сильнее, доводя духа до умопомрачения… Почувствовав, что юноша вот-вот кончит, змей, улыбнувшись, чуть оттянул крайнюю плоть и вдруг укусил её. Кицунэ закричал от боли и наслаждения одновременно и достиг вершины экстаза. Не давая ему опомниться, Нэдзуми закинул его ноги себе на плечи и вновь навалился на юношу: одним движением распределив смазку, он осторожно вошел в него. Кицунэ закусил губу, стараясь сдержать возглас боли… При свете заходящего солнца, чьи косые лучи падали на пол, их тела, сплетенные между собой, были прекрасны. Их руки скользили по влажной от пота коже, оставляя невидимые огненные борозды… Они были подобны двум экзотическим цветкам, чьи стебли переплелись между собой. И, в какой-то момент, Кицунэ, повинуясь безрассудному порыву и острому желанию, выдохнул:
- Люблю тебя…
-Нэдзуми…
-Моё имя-Нэдзуми.
Кицунэ повернул голову на голос, Горыныч СНОВА заговорил))) Духа так порадовал сей факт, что он не раздумывая бросился обниматься со змеем. Не удержавшись, они оба повалились на кровать. Упс…
Змей лежал на спине, волосы его рассыпались по атласному покрывалу этого странного ложа, глаза мерцали прекрасными изумрудами из-под полуопущенных пушистых черных ресниц. А лис лежал на его груди, касался подушечками пальцев его теплой кожи, чувствуя ,как под ней перекатываются крепкие мышцы. Он смотрел в глаза змею и не знал что сказать. А тот, в свою очередь, не пытался о чем-то спросить и вообще заговорить. Мгновение… Ещё одно… Нэдзуми приподнял голову и легко поцеловал Кицунэ в уголок губ. В правый. Едва касаясь, боясь спугнуть момент или получить в челюсть, кто знает?! Опустил голову обратно на постель и продолжил вглядываться в лицо лиса. Облизнулся и уловил на губах таящий привкус губ того, кто сейчас лежал на его груди. Яблоки и карамель. Змей улыбнулся. Кицунэ находился в прострации после поцелуя, не зная, что и думать, что сказать и вообще как поступить?! Но тут зеленоглазый парень улыбнулся. Мгновение-второе… Кицунэ сам начал целовать щеки и шею Нэдзуми. Но вдруг остановился и смущенно посмотрел на юношу.
- В чем дело? – тихо спросил змей, поглаживая его по волосам. – Ты передумал?
- Нет, не передумал, - поспешно ответил лис. – Просто… Просто запри дверь…
Горыныч, усмехнувшись, кивнул и, спрыгнув с кровати, подошел к двери и запер на замок. Сердце Кицунэ бешено стучало в груди, тело горело, он не мог поверить в реальность происходящего.
- У тебя вид девственницы, теряющей невинность в брачную ночь, - насмешливо заметил Нэдзуми, неторопливо приближаясь к духу. Он разглядывал его грудь, так услужливо обнаженную перед ним и его откровенный взгляд вынудил Кицунэ еще больше смутиться. Его сердце ёкнуло, когда Горыныч стал раздеваться – медленно, так, чтобы лис смог подробно разглядеть это великолепное тело – мускулистое и сильное…
Нависнув над Кицунэ и упершись коленом в постель, Нэдзуми повалил юношу на спину. Кицунэ порывисто выдохнул воздух, а в следующее мгновение горячий язык юноши скользнул ему в рот, заставив его застонать. Близость Нэдзуми действовала на него как крепкое вино: с каждой секундой лис пьянел всё больше и больше. Ладони горели нестерпимым огнем и, чтобы погасить это огонь, он прикоснулся к груди змея , с наслаждением ощущая под гладкой кожей крепкие мускулы, затем опустил руку вниз – проведя пальцами по атлетическим кубикам на животе, и ниже, ниже…
- Ты такой красивый, - прошептал Кицунэ.
- А в каком месте я особенно красивый? – спросил Горыныч, кусая его за мочку уха. – Наверное, там, где ты сейчас меня трогаешь?
- Тебе не нравится? – хмыкнул Кицунэ вместо того, чтобы смутиться.
- Ты мог бы делать это смелее. Юноша приподнялся, освобождая духа от тяжести своего тела. Он прикоснулся к ремню на брюках Кицунэ, однако не стал расстёгивать его, а, нащупав сквозь ткань возбуждённый орган, стал мять и сжимать его, лаская. Вскрикнув, Кицунэ выгнулся ему навстречу, его тело жаждало прикосновений Нэдзуми, в глазах всё затуманилось и потеряло очертания… Нэдзуми, горящим взором, наблюдавший за выражением лица лиса, расстегнул, наконец, его ремень. Молния на брюках издала жалобный звук, а затем Кицунэ лишился остатков своей одежды.
-Нэдзуми! – всхлипнул Кицунэ, когда увидел, что юноша склонил голову к его бедрам. Пальцы Нэдзуми сжали ягодицы Кицунэ – крепко, оставляя после себя синяки, а губы сомкнулись на разгоряченном члене, помедлили немного, затем начали свое движение. Сначала неторопливо, дразнящее, затем все быстрее и сильнее, доводя духа до умопомрачения… Почувствовав, что юноша вот-вот кончит, змей, улыбнувшись, чуть оттянул крайнюю плоть и вдруг укусил её. Кицунэ закричал от боли и наслаждения одновременно и достиг вершины экстаза. Не давая ему опомниться, Нэдзуми закинул его ноги себе на плечи и вновь навалился на юношу: одним движением распределив смазку, он осторожно вошел в него. Кицунэ закусил губу, стараясь сдержать возглас боли… При свете заходящего солнца, чьи косые лучи падали на пол, их тела, сплетенные между собой, были прекрасны. Их руки скользили по влажной от пота коже, оставляя невидимые огненные борозды… Они были подобны двум экзотическим цветкам, чьи стебли переплелись между собой. И, в какой-то момент, Кицунэ, повинуясь безрассудному порыву и острому желанию, выдохнул:
- Люблю тебя…
В человеке всё должно быть. (С) Патологоанатом
Trick or Treat
Автор: Твой Кошко
Пейринг: Дормидонт и Аристарх
Сиреневые сумерки, не спеша, вальяжно и лениво, опускались на сверкающий огромным количеством горящих фонарей Урюпинск. Красочные рекламные щиты возвещали многочисленных прохожих о наступлении Хэллоуина и призывали как следует попугать соседей.
На парковых аллеях, на железнодорожной станции, на автовокзале, в подъездах и шумных дворах можно было повстречать сегодня кого угодно. Смердящего зомби, фею в прозрачной мини-юбке, вампира с выбеленным лицом и окровавленными клыками, пушистых зайцев, великое множество Красных шапочек и приведений, под руку с Микки-Маусами и ведьмами.
Аристарх этот праздник не любил. Слишком шумно и людно становилось на улицах обычно тихого и даже немного тоскливого города. Смех и радостные возгласы, доносившиеся из каждого закоулка, в этот день вызывали в нём жгучую зависть. Столь беззаботное веселье для него было не позволительно, от конфет болели зубки и появлялись прыщи на прекрасной белоснежной бархатистой коже, а сосед (единственное живое существо, имевшее дозволение войти в его комнату) не упускал ни единого случая, что бы пошутить на эту тему. А ведь Аристарх так любил клубничные, со сливочной начинкой.
Парень сидел у окошка, облокотившись на подоконник и подперев кулачками щёки. В коридоре, за закрытой дверью его комнаты послышался топот.
«Ну вот, опять!» - успело мелькнуть в его голове до того, как дверь с треском распахнулась и бубухнулась позолоченной ручкой о книжный шкаф.
- Стася-я-а-а-а! - завопило белокурое чудо, вихрем ворвавшееся в его уютную тёмную комнату.
- Дори, прекрати орать и выйди вон! Закрой за собой дверь и войди, как полагается воспитанному оборотню! - даже не обернувшись, грустно молвил Стася, мысленно подсчитывая, сколько будет стоить починить шкаф.
Никто, кроме этого белобрысого несчастья, не смел называть его этим дурацким девчачьим именем, Стася. После нескольких лет бесполезной борьбы с этой привычкой соседа, Аристарх сдался и перестал сопротивляться.
Тук-Тук!
- Разрешите войти?
- Да, пожалуйста.
Теперь уже дверь просто слетела с петель, а в проеме возникла неимоверно довольная физиономия Дори.
- Так нормально?
- Уже лучше, но придется всё же нанять плотника на постоянную работу…
- Чем занят?
- Как обычно. Разглядываю еду и мечтаю о ровном бронзовом загаре.
- Тебе ещё рано пить человеческую кровь… Ну, то есть людей кусать. Пантелей нёс тебе стаканчик Густоквашино, но я перехватил. Сам знаешь, у него артрит, пока донесёт - утро наступит.
- Спасибо, но я не голоден.
- Тогда может, прогуляться сходим? Сегодня тебе даже маскировка не понадобится.
- То есть ты хочешь сказать, что обычно я выгляжу так же как эти клоуны?
- Да нет, просто шучу. В джинсах и куртке ты будешь неотразим… ни в одной витрине города. Ха-ха!
- Придурок.
- Не обижайся, зубастик. Пойдём?
- Не хочу.
- Ну, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!!! Так охота погулять с тобой!
20 минут уговоров и Стася сдался. Они оделись потеплей и вышли на улицу.
Аристарх упирался с определенной целью, он просто обожал, когда Дори начинал его уговаривать. При этом он строил такие уморительные мордочки и так забавно сюсюкал, что юного вампира разбирал дикий хохот и в итоге он соглашался на любую авантюру, предложенную другом.
На улице уже царила ночь и высокая влажность. Проливные дожди, лившие всю неделю до сегодняшнего дня, наконец, угомонились, но небо по-прежнему затягивали густые чёрные тучи.
Аристарх, облаченный в короткую чёрную кожаную куртку и чёрные джинсы, сверкал начищенными ботинками в полумраке парковых дорожек. Дормидонт же кутался в мягкую белую флисовую толстовку, которая тоже очень выделялась в темноте, как и голубые джинсы с огромной дырой на правой коленке и ядовито-зелёные Скетчерсы.
Прогулялись по парку, заглянули в бистро на центральной улице, слямзили там по паре тыквенных пирожных и выпили по большущей кружке горячего какао.
Дори постоянно что-то весело рассказывал, то какие-то школьные байки, то про соседскую собаку, которая пыталась его тяпнуть за ногу, то про театральную постановку, в которую его насильно пихнула училка по литературе. Спящую красавицу ещё не выбрали, а ему уже приходится разучивать роль принца.
- Вот было бы здорово, если бы ты тоже мог ходить в школу. Мы вообще не расставались бы с тобой!
- Вот ещё, чушь какая! Да ты и сам знаешь, что мне нельзя.
- Да-да, знаю. Но было бы здорово…
- Наверно…
Через пару часов они снова вернулись к дому.
- Провожать до двери не надо, чай не красна барышня и не дитё малое, не заблужусь и не потеряюсь. Счастливо, - отворачиваясь и направляясь в сторону подъезда, буркнул Стася.
Но объятия, в которых он внезапно оказался, не дали ему ступить и пары шагов. Спиной он чувствовал тепло прижимавшегося к нему тела, затылок обдавало горячим дыханием, а крепкие объятия не давали достать замерзшие руки из карманов куртки.
- Ты чего?
- Ничего. С праздником, - шепнул друг ему в самое ушко, отчего мурашки побежали по спине вверх, перебрались на шею и заблудились где-то в шелковистых каштановых волосах. Лёгкий, едва ощутимый поцелуй в мочку уха и прежде, чем парень успел возмутиться руки, обнимавшие его, растаяли в холодном ночном воздухе.
Быстрые шаги доносились уже откуда-то из-за угла дома и затихали в дали.
- С праздником... - ошарашено глядя в сторону удаляющихся звуков, прошептал Аристарх.
В кармане у него лежала клубничная конфета. Самая любимая.
Автор: Твой Кошко
Пейринг: Дормидонт и Аристарх
Сиреневые сумерки, не спеша, вальяжно и лениво, опускались на сверкающий огромным количеством горящих фонарей Урюпинск. Красочные рекламные щиты возвещали многочисленных прохожих о наступлении Хэллоуина и призывали как следует попугать соседей.
На парковых аллеях, на железнодорожной станции, на автовокзале, в подъездах и шумных дворах можно было повстречать сегодня кого угодно. Смердящего зомби, фею в прозрачной мини-юбке, вампира с выбеленным лицом и окровавленными клыками, пушистых зайцев, великое множество Красных шапочек и приведений, под руку с Микки-Маусами и ведьмами.
Аристарх этот праздник не любил. Слишком шумно и людно становилось на улицах обычно тихого и даже немного тоскливого города. Смех и радостные возгласы, доносившиеся из каждого закоулка, в этот день вызывали в нём жгучую зависть. Столь беззаботное веселье для него было не позволительно, от конфет болели зубки и появлялись прыщи на прекрасной белоснежной бархатистой коже, а сосед (единственное живое существо, имевшее дозволение войти в его комнату) не упускал ни единого случая, что бы пошутить на эту тему. А ведь Аристарх так любил клубничные, со сливочной начинкой.
Парень сидел у окошка, облокотившись на подоконник и подперев кулачками щёки. В коридоре, за закрытой дверью его комнаты послышался топот.
«Ну вот, опять!» - успело мелькнуть в его голове до того, как дверь с треском распахнулась и бубухнулась позолоченной ручкой о книжный шкаф.
- Стася-я-а-а-а! - завопило белокурое чудо, вихрем ворвавшееся в его уютную тёмную комнату.
- Дори, прекрати орать и выйди вон! Закрой за собой дверь и войди, как полагается воспитанному оборотню! - даже не обернувшись, грустно молвил Стася, мысленно подсчитывая, сколько будет стоить починить шкаф.
Никто, кроме этого белобрысого несчастья, не смел называть его этим дурацким девчачьим именем, Стася. После нескольких лет бесполезной борьбы с этой привычкой соседа, Аристарх сдался и перестал сопротивляться.
Тук-Тук!
- Разрешите войти?
- Да, пожалуйста.
Теперь уже дверь просто слетела с петель, а в проеме возникла неимоверно довольная физиономия Дори.
- Так нормально?
- Уже лучше, но придется всё же нанять плотника на постоянную работу…
- Чем занят?
- Как обычно. Разглядываю еду и мечтаю о ровном бронзовом загаре.
- Тебе ещё рано пить человеческую кровь… Ну, то есть людей кусать. Пантелей нёс тебе стаканчик Густоквашино, но я перехватил. Сам знаешь, у него артрит, пока донесёт - утро наступит.
- Спасибо, но я не голоден.
- Тогда может, прогуляться сходим? Сегодня тебе даже маскировка не понадобится.
- То есть ты хочешь сказать, что обычно я выгляжу так же как эти клоуны?
- Да нет, просто шучу. В джинсах и куртке ты будешь неотразим… ни в одной витрине города. Ха-ха!
- Придурок.
- Не обижайся, зубастик. Пойдём?
- Не хочу.
- Ну, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!!! Так охота погулять с тобой!
20 минут уговоров и Стася сдался. Они оделись потеплей и вышли на улицу.
Аристарх упирался с определенной целью, он просто обожал, когда Дори начинал его уговаривать. При этом он строил такие уморительные мордочки и так забавно сюсюкал, что юного вампира разбирал дикий хохот и в итоге он соглашался на любую авантюру, предложенную другом.
На улице уже царила ночь и высокая влажность. Проливные дожди, лившие всю неделю до сегодняшнего дня, наконец, угомонились, но небо по-прежнему затягивали густые чёрные тучи.
Аристарх, облаченный в короткую чёрную кожаную куртку и чёрные джинсы, сверкал начищенными ботинками в полумраке парковых дорожек. Дормидонт же кутался в мягкую белую флисовую толстовку, которая тоже очень выделялась в темноте, как и голубые джинсы с огромной дырой на правой коленке и ядовито-зелёные Скетчерсы.
Прогулялись по парку, заглянули в бистро на центральной улице, слямзили там по паре тыквенных пирожных и выпили по большущей кружке горячего какао.
Дори постоянно что-то весело рассказывал, то какие-то школьные байки, то про соседскую собаку, которая пыталась его тяпнуть за ногу, то про театральную постановку, в которую его насильно пихнула училка по литературе. Спящую красавицу ещё не выбрали, а ему уже приходится разучивать роль принца.
- Вот было бы здорово, если бы ты тоже мог ходить в школу. Мы вообще не расставались бы с тобой!
- Вот ещё, чушь какая! Да ты и сам знаешь, что мне нельзя.
- Да-да, знаю. Но было бы здорово…
- Наверно…
Через пару часов они снова вернулись к дому.
- Провожать до двери не надо, чай не красна барышня и не дитё малое, не заблужусь и не потеряюсь. Счастливо, - отворачиваясь и направляясь в сторону подъезда, буркнул Стася.
Но объятия, в которых он внезапно оказался, не дали ему ступить и пары шагов. Спиной он чувствовал тепло прижимавшегося к нему тела, затылок обдавало горячим дыханием, а крепкие объятия не давали достать замерзшие руки из карманов куртки.
- Ты чего?
- Ничего. С праздником, - шепнул друг ему в самое ушко, отчего мурашки побежали по спине вверх, перебрались на шею и заблудились где-то в шелковистых каштановых волосах. Лёгкий, едва ощутимый поцелуй в мочку уха и прежде, чем парень успел возмутиться руки, обнимавшие его, растаяли в холодном ночном воздухе.
Быстрые шаги доносились уже откуда-то из-за угла дома и затихали в дали.
- С праздником... - ошарашено глядя в сторону удаляющихся звуков, прошептал Аристарх.
В кармане у него лежала клубничная конфета. Самая любимая.
четверг, 26 июня 2014
В человеке всё должно быть. (С) Патологоанатом
Конец сентября 1877г (15)
Раскат грома заставил прибавить шагу. Первые крупные капли холодного осеннего дождя падали на плечи и лицо. Небо затянуло клокастыми черными тучами, а вдалеке уже были слышны раскаты грома и виднелись первые всполохи молний. Резкие порывы Ветра гнули кустарники к земле и раскачивали верхушки вековых деревьев, отчего те жалобно перешёптывались меж собой и цеплялись друг за друга корявыми руками-ветвями, пытаясь удержаться на месте. Тонкие и колючие стебли шиповника, растущего по краям тропинки, больно хлестали по ногам, цепляясь за штаны и куртку. До избушки оставалось каких-то 200-300 метров, меж стонущих деревьев уже виднелся просвет, парень сорвался на бег, прикрывая лицо руками от веток, но запнулся о корень и растянулся на земле, больно приложившись коленями и грудью. От удара выбило весь воздух из лёгких и будто обожгло, он попытался вдохнуть, но не получилось. Несколько секунд корчился на земле открывая и закрывая рот, как рыбка, выброшенная на берег.
Дождь уже оглушительно шумел листвой, давно смолкли птицы, тропинку медленно размывало, превращая в жижу.
Медленно поднялся, восстанавливая дыхание и отплёвываясь от потоков воды, сбегавших по лицу, волосы облепили лицо, вода уже пробралась за шиворот и стало совсем зябко.
Сделал пару неуверенных шагов, затем ещё пару уже быстрей и снова побежал.
Через несколько минут он выскочил на опушку и, увидев спасительное сооружение, поспешил в его направлении.
До дверей оставалось всего несколько метров, вздох облегчения застыл на губах.
Порыв Ветра ударил в грудь и оттолкнул назад к лесу, уронил и прижал к земле.
Попытки встать не увенчались успехом, так и барахтался в луже на лугу, вырывая с корнем траву и увязая в этом грязевом месиве всё сильней. Рычал, бил кулаками по воде, едва давление стихало, вставал на колени, но тут же его снова прижимало к земле и окунало лицом в мутную воду.
Из глаз брызнули злые слёзы и над опушкой прогремело «НЕНАВИЖУ!», заглушая даже сильные раскаты грома.
Тот час же Ветер стих, дождь ослаб и наступила звенящая тишина. Юноша встал, утёр рукавом куртки грязное лицо, недоверчиво озираясь по сторонам. Постоял с минуту и неуверенной, усталой походкой побрёл в сторону избушки.
Август 1881г(19)
Они не в первый раз договорились встретиться на краю утёса, и он искренне надеялся, что не в последний. С него была видна пёстрая в это время года долина. Юноша торопился, прижимая к груди спрятанные под курткой нежные фиалки. В душе теплело при мысли о ней. О её бархатных очах и алых устах, что дарили столь нежные и горячие поцелуи.
Сегодня он пришёл первым и стоял переминаясь с ноги на ногу, в нетерпении теребя воротник и беспрестанно оглядываясь.
Прошла четверть часа... Час... Несколько часов... Сумерки сгустились и повисли тяжелой ватой на ветвях деревьев и кустарников.
Ждать дальше не имело смысла.
Задумчиво склонив голову и глядя под ноги, парень брёл вдоль безымянной речки, что вела прямиком в её селение. Ноги сами пронесли его по пустым и тёмным улицам к нужному дому, вошёл на двор, и, подойдя к окну, глянул внутрь...
Она сидела за столом рядом с другим, улыбалась ему и пожимала плечиками, стреляла глазками, как умеет только она.
Сердце болезненно сжалось, а пальцы, сжимавшие до сих пол края куртки на груди, расслабились, рука скользнула вниз. На землю упали измятые цветы. Щеки коснулся нежный Ветерок, мазнул по коже, даря прохладу, подхватил цветы и унёс прочь.
Скрипнула калитка.
Начало ноября 1885 (23)
Утро было морозным, иней укрыл колким покрывалом каждую травинку и листочек. Он уверенно вышел из дома, хлопнул дверью, поёжился, выдыхая облачко пара и затягивая поплотнее шарф. Поправил ремень ружья, сунул руку в карман, нащупал патроны и выдохнул, убедившись, что они действительно на месте.
Звенящая тишина леса, хруст замерзшей листвы под ногами, тонкая паутинка льда на небольших лужицах. Шёл быстро и уверенно. Будто бы знал куда именно.
Тот самый утёс встретил сизой дымкой и проблесками солнца на горизонте.
- Ну, и где же тебя носит? - прокричал он, оглядываясь по сторонам. Или пока я тебя тут поджидаю, ты снова рассыпаешь сено по полям? Или, может, срываешь бельё с верёвок и развешиваешь по яблоням? Мне это всё надоело, и я пришёл поговорить с тобой как мужчина с мужчиной!
Едва уловимое движение воздуха... Лёгкое касание обнажённой кожи рук, сжимавших ружьё.
- А я тебя не боюсь! Мне терять нечего, понял?!
- Я вижу... -в самое ухо, от чего мурашки пробежали по спине вверх и запутались в волосах.
Вздрогнул и резко повернулся в сторону, откуда услышал слова, вскинув ружьё.
- Такой смелый... Такой сильный... Такой... красивый... - шепот в затылок, и резкий порыв Ветра выхватил ружьё из дрожащих пальцев, сорвал с шеи и отбросил далеко-далеко.
- Т-ты...Долго ещё ты будешь меня доставать? Что я тебе сделал? То окна распахнёшь, то одеяло стащишь... А летом? Стоит только в воду войти, как ты вещи по деревьям мои раскидываешь... За что ты меня так ненавидишь? - закончил почти шёпотом, опустив плечи и глядя в даль.
- С чего ты взял, что ненавижу? - снова в самое ухо - наоборот...
Кто-то сжал плечи и заставил его развернуться. Взгляд упёрся в подбородок, медленно переместился на бледные губы с вздернутыми вверх уголками - улыбка-насмешка, но почему-то не обидная, а скорее дразнящая. Прямой красивый нос и яркие голубые глаза. Холодные на первый взгляд, но было в них что-то...
Наоборот... - улыбнулся и, наклонившись, нежно поцеловал.
Не успел опомниться, как прохладные губы испарились вместе с белокурым незнакомцем.
- Какого чёрта?! И куда ты опять сбежал?! Зачем ты меня поцеловал?
Ответа так и не последовало, лишь легкий порыв Ветра растрепал длинные каштановые локоны и, пробежав, похрустывая по стылым травинкам, умчался куда-то вдаль.
Юноша повернулся к краю утёса, подставляя лицо теплым лучам просыпающегося солнышка, присел на небольшой валун, задумчиво смотря на долину внизу.
Домой вернулся к вечеру, устало поставил ружьё в углу и повесил на него куртку. Развёл огонь в очаге, как вдруг дверь резко распахнулась, впуская сухие листья.
- Что на этот раз? - не оборачиваясь, наливая горячий крепкий чай в глиняную кружку.
До уха донеслась усмешка.
- Я столь предсказуем? - тот же бархатный голос, снова над самым ухом. И вновь легкий озноб пробежался от поясницы вверх, вдоль позвоночника, поднялся по шее и, запутавшись в волосах, затих. Обхватив кружку с душистым заваром обеими руками, сделал глоток.
- Не знаю, возможно, для меня. - склонил голову к левому плечу наблюдая за пляской языков пламени и сполохами разноцветных искр. Уловив движение воздуха на шее, прикрыл глаза.
Так приятно, будто кто-то подул легонько или выдохнул.
- Ты уже не хочешь меня проучить? - низкий, вибрирующий шёпот.
- Нет... -пальцы плотнее сжали кружку, от чего кожа жалобно скрипнула по стенкам.
Спиной почувствовал прикосновение.
- Почему?
- Не хочу... Нет больше сил. - по рукам заскользили прохладные пальцы ласково и неторопливо. Добрались до запястий и аккуратно отобрали кружку. Послышался глухой стук глиняного донышка о деревянную столешницу, а прохладные пальцы вернулись к запястьям, коснулись внутренней стороны ладоней и, задержавшись буквально на мгновение, стали перемещаться вверх, к локтям, запутались в складках рубахи, но всё-таки забрались ещё выше. Сжали до лёгкой боли, в ту же секунду беззащитной кожи шеи коснулись губы. Юноша вздрогнул, но не попытался отстраниться.
- Я... сдаюсь... - прошептал выдыхая. Голова кружилась, было холодно и жарко одновременно.
Раскат грома заставил прибавить шагу. Первые крупные капли холодного осеннего дождя падали на плечи и лицо. Небо затянуло клокастыми черными тучами, а вдалеке уже были слышны раскаты грома и виднелись первые всполохи молний. Резкие порывы Ветра гнули кустарники к земле и раскачивали верхушки вековых деревьев, отчего те жалобно перешёптывались меж собой и цеплялись друг за друга корявыми руками-ветвями, пытаясь удержаться на месте. Тонкие и колючие стебли шиповника, растущего по краям тропинки, больно хлестали по ногам, цепляясь за штаны и куртку. До избушки оставалось каких-то 200-300 метров, меж стонущих деревьев уже виднелся просвет, парень сорвался на бег, прикрывая лицо руками от веток, но запнулся о корень и растянулся на земле, больно приложившись коленями и грудью. От удара выбило весь воздух из лёгких и будто обожгло, он попытался вдохнуть, но не получилось. Несколько секунд корчился на земле открывая и закрывая рот, как рыбка, выброшенная на берег.
Дождь уже оглушительно шумел листвой, давно смолкли птицы, тропинку медленно размывало, превращая в жижу.
Медленно поднялся, восстанавливая дыхание и отплёвываясь от потоков воды, сбегавших по лицу, волосы облепили лицо, вода уже пробралась за шиворот и стало совсем зябко.
Сделал пару неуверенных шагов, затем ещё пару уже быстрей и снова побежал.
Через несколько минут он выскочил на опушку и, увидев спасительное сооружение, поспешил в его направлении.
До дверей оставалось всего несколько метров, вздох облегчения застыл на губах.
Порыв Ветра ударил в грудь и оттолкнул назад к лесу, уронил и прижал к земле.
Попытки встать не увенчались успехом, так и барахтался в луже на лугу, вырывая с корнем траву и увязая в этом грязевом месиве всё сильней. Рычал, бил кулаками по воде, едва давление стихало, вставал на колени, но тут же его снова прижимало к земле и окунало лицом в мутную воду.
Из глаз брызнули злые слёзы и над опушкой прогремело «НЕНАВИЖУ!», заглушая даже сильные раскаты грома.
Тот час же Ветер стих, дождь ослаб и наступила звенящая тишина. Юноша встал, утёр рукавом куртки грязное лицо, недоверчиво озираясь по сторонам. Постоял с минуту и неуверенной, усталой походкой побрёл в сторону избушки.
Август 1881г(19)
Они не в первый раз договорились встретиться на краю утёса, и он искренне надеялся, что не в последний. С него была видна пёстрая в это время года долина. Юноша торопился, прижимая к груди спрятанные под курткой нежные фиалки. В душе теплело при мысли о ней. О её бархатных очах и алых устах, что дарили столь нежные и горячие поцелуи.
Сегодня он пришёл первым и стоял переминаясь с ноги на ногу, в нетерпении теребя воротник и беспрестанно оглядываясь.
Прошла четверть часа... Час... Несколько часов... Сумерки сгустились и повисли тяжелой ватой на ветвях деревьев и кустарников.
Ждать дальше не имело смысла.
Задумчиво склонив голову и глядя под ноги, парень брёл вдоль безымянной речки, что вела прямиком в её селение. Ноги сами пронесли его по пустым и тёмным улицам к нужному дому, вошёл на двор, и, подойдя к окну, глянул внутрь...
Она сидела за столом рядом с другим, улыбалась ему и пожимала плечиками, стреляла глазками, как умеет только она.
Сердце болезненно сжалось, а пальцы, сжимавшие до сих пол края куртки на груди, расслабились, рука скользнула вниз. На землю упали измятые цветы. Щеки коснулся нежный Ветерок, мазнул по коже, даря прохладу, подхватил цветы и унёс прочь.
Скрипнула калитка.
Начало ноября 1885 (23)
Утро было морозным, иней укрыл колким покрывалом каждую травинку и листочек. Он уверенно вышел из дома, хлопнул дверью, поёжился, выдыхая облачко пара и затягивая поплотнее шарф. Поправил ремень ружья, сунул руку в карман, нащупал патроны и выдохнул, убедившись, что они действительно на месте.
Звенящая тишина леса, хруст замерзшей листвы под ногами, тонкая паутинка льда на небольших лужицах. Шёл быстро и уверенно. Будто бы знал куда именно.
Тот самый утёс встретил сизой дымкой и проблесками солнца на горизонте.
- Ну, и где же тебя носит? - прокричал он, оглядываясь по сторонам. Или пока я тебя тут поджидаю, ты снова рассыпаешь сено по полям? Или, может, срываешь бельё с верёвок и развешиваешь по яблоням? Мне это всё надоело, и я пришёл поговорить с тобой как мужчина с мужчиной!
Едва уловимое движение воздуха... Лёгкое касание обнажённой кожи рук, сжимавших ружьё.
- А я тебя не боюсь! Мне терять нечего, понял?!
- Я вижу... -в самое ухо, от чего мурашки пробежали по спине вверх и запутались в волосах.
Вздрогнул и резко повернулся в сторону, откуда услышал слова, вскинув ружьё.
- Такой смелый... Такой сильный... Такой... красивый... - шепот в затылок, и резкий порыв Ветра выхватил ружьё из дрожащих пальцев, сорвал с шеи и отбросил далеко-далеко.
- Т-ты...Долго ещё ты будешь меня доставать? Что я тебе сделал? То окна распахнёшь, то одеяло стащишь... А летом? Стоит только в воду войти, как ты вещи по деревьям мои раскидываешь... За что ты меня так ненавидишь? - закончил почти шёпотом, опустив плечи и глядя в даль.
- С чего ты взял, что ненавижу? - снова в самое ухо - наоборот...
Кто-то сжал плечи и заставил его развернуться. Взгляд упёрся в подбородок, медленно переместился на бледные губы с вздернутыми вверх уголками - улыбка-насмешка, но почему-то не обидная, а скорее дразнящая. Прямой красивый нос и яркие голубые глаза. Холодные на первый взгляд, но было в них что-то...
Наоборот... - улыбнулся и, наклонившись, нежно поцеловал.
Не успел опомниться, как прохладные губы испарились вместе с белокурым незнакомцем.
- Какого чёрта?! И куда ты опять сбежал?! Зачем ты меня поцеловал?
Ответа так и не последовало, лишь легкий порыв Ветра растрепал длинные каштановые локоны и, пробежав, похрустывая по стылым травинкам, умчался куда-то вдаль.
Юноша повернулся к краю утёса, подставляя лицо теплым лучам просыпающегося солнышка, присел на небольшой валун, задумчиво смотря на долину внизу.
Домой вернулся к вечеру, устало поставил ружьё в углу и повесил на него куртку. Развёл огонь в очаге, как вдруг дверь резко распахнулась, впуская сухие листья.
- Что на этот раз? - не оборачиваясь, наливая горячий крепкий чай в глиняную кружку.
До уха донеслась усмешка.
- Я столь предсказуем? - тот же бархатный голос, снова над самым ухом. И вновь легкий озноб пробежался от поясницы вверх, вдоль позвоночника, поднялся по шее и, запутавшись в волосах, затих. Обхватив кружку с душистым заваром обеими руками, сделал глоток.
- Не знаю, возможно, для меня. - склонил голову к левому плечу наблюдая за пляской языков пламени и сполохами разноцветных искр. Уловив движение воздуха на шее, прикрыл глаза.
Так приятно, будто кто-то подул легонько или выдохнул.
- Ты уже не хочешь меня проучить? - низкий, вибрирующий шёпот.
- Нет... -пальцы плотнее сжали кружку, от чего кожа жалобно скрипнула по стенкам.
Спиной почувствовал прикосновение.
- Почему?
- Не хочу... Нет больше сил. - по рукам заскользили прохладные пальцы ласково и неторопливо. Добрались до запястий и аккуратно отобрали кружку. Послышался глухой стук глиняного донышка о деревянную столешницу, а прохладные пальцы вернулись к запястьям, коснулись внутренней стороны ладоней и, задержавшись буквально на мгновение, стали перемещаться вверх, к локтям, запутались в складках рубахи, но всё-таки забрались ещё выше. Сжали до лёгкой боли, в ту же секунду беззащитной кожи шеи коснулись губы. Юноша вздрогнул, но не попытался отстраниться.
- Я... сдаюсь... - прошептал выдыхая. Голова кружилась, было холодно и жарко одновременно.